Экспериментальный полигон и приборная скала

Легендарный Боб Марли, наверное, удивился бы, узнав, какой крымский объект украшен его портретом. Король регги изображен в синем и красном вариантах на небольшом стационарном маяке неподалеку от поселка Кацивели. Неизвестный автор, видимо, провел некоторые параллели: знаменитому уроженцу Ямайки должно быть комфортно на теплом берегу солнечного полуострова.

Взгляд его устремлен в море, пускай и не Карибское, а Черное. Там из глубины возвышается уникальное сооружение – океанографическая платформа. Ближе – скала, нашпигованная металлическими конструкциями. А на берегу построено нечто удивительное – штормовой бассейн. И маяк, и платформа, и приборная скала, и кольцеобразный бассейн – это части морского экспериментального полигона.

В свое время здесь слушали голос моря, устраивали настоящие штормы, выясняли механизм передвижения рыб и даже пытались разгадать мистический секрет Бермудского треугольника. Все-таки символично, что Боб Марли, человек, искавший философскую истину, «нарисовался» там, где вдохновенно старались найти истину научную.

Морской экспериментальный полигон. Название на ржавой вывеске пока еще просматривается сквозь писанину вездесущих граффитчиков. А когда-то это не только звучало, но и выглядело гордо. Первые шаги на пути познания тайн моря были сделаны здесь в конце 20-х годов прошлого столетия.

Кацивели переводят с греческого как "взятый в плен". Это место всерьез и надолго пленило ученого Василия Шулейкина и его единомышленников. В 1929 г. на здешних скалистых берегах они организовали гидрофизическую станцию, чтобы вдали от курортного шума разрабатывать новую науку – физику моря.

Исследователи установили первое оборудование. В двух небольших бункерах работали самописцы, фиксирующие температурные колебания воздуха и воды. Данные поступали по проводам от приборов, установленных на небольшом утесе вблизи берега. Там термометры измеряли температуру воды на разной глубине, а также воздуха над морем. В скалу вмонтировали металлические скобы, с берегом ее соединил мост. Этот комплекс позволил постоянно следить за естественными тепловыми, оптическими, динамическими явлениями. А еще он служил слуховым аппаратом. С помощью спецоборудования ученые внимали голосу моря.

Шулейкину удалось понять язык стихии. Оказалось, что во время шторма в атмосфере образуются звуковые волны – своеобразное эхо ураганов, бушующих на большом расстоянии от суши. Эксперименты доказали: инфразвук двигается значительно быстрее шторма. Важное открытие позволило предупреждать мореходов о приближающейся буре. Причем ученые даже определяли скорость ветра и силу шторма. Профессор, как большой любитель музыки, сделал интересное уточнение: грозная стихия звучит на октаву ниже самой низкой ноты великана-контрабаса. Данные, полученные с помощью приборной скалы, и их научное обоснование стали фундаментом физики моря. Основные положения науки Василий Шулейкин изложил в двухтомнике одноименной монографии. В 1942 г. значимость этой работы признали на всесоюзном уровне и присудили Государственную премию СССР.

В годы Великой Отечественной войны гидрофизики были вынуждены прекратить исследования и эвакуироваться из захваченного фашистами Крыма. Работы возобновились в 1944 г.: ученые вернулись в Кацивели и восстановили станцию. Спустя некоторое время она стала Черноморским отделением Московского морского гидрофизического института.

1953 г. ознаменовался знаковым событием: завершилось строительство грандиозного сооружения – штормового бассейна диаметром 40 м. Теперь чтобы изучить природу волн, ученым не приходилось совершать экспедиции в открытое море. В кольцевом аэродинамическом канале они создавали шторм самостоятельно, разгоняя его до уровня девяти баллов. Непрерывный ветер обеспечивали мощные вентиляторы, установленные на крыше здания. А стеклянные стены позволяли наблюдать и фотографировать процессы, происходящие в стремительно кружащейся воде.

Спустя десять лет Морской гидрофизический институт перешел в подчинение Академии наук Украины. В 1981 г. ЧО МГИ переименовали в ЭО МГИ – Экспериментальное отделение гидрофиза. База в Кацивели развивалась как морской полигон физико-климатических и экологических наблюдений.

Началом нового этапа в истории полигона стала установка стационарной морской океанографической платформы. В 1982 г. в полукилометре от берега из 35-метровой глубины «выросла» внушительная конструкция. На то время платформа являлась единственной в Европе, а для Черного моря уникальна и по сегодняшний день. К слову, она создана «по образу и подобию» уже известной нам приборной скалы. По мощности и размерам платформа, конечно, значительно превзошла собственный прототип. Площадь объекта 400 кв. м.

Предполагалось, что здесь могут постоянно жить и работать 16 человек. Для этого провели необходимые коммуникации, оборудовали жилые и рабочие помещения, столовую и конференц-зал. Платформа двухуровневая: на первой палубе, в пяти метрах от поверхности воды установили спецтехнику, приборы и научное оборудование, а «этажом выше», на высоте 12 м, расположили каюты, диспетчерскую, камбуз.

Планировалось введение в строй еще одной секции платформы, рядом с уже имеющейся конструкцией даже начались строительные работы. Но исторические события начала 90-х внесли свои коррективы, и планы ученых остались нереализованными. Окончательный крест на них поставил шторм, разыгравшийся в Черном море в ноябре 1992 г. Стихия обрушила недостроенную часть океанографического комплекса на функционирующую платформу, и та накренилась на пять градусов. Оборудование с рабочей палубы смыло в море. Позднее надводные части недостроенной секции утилизировали. А платформа, несмотря на «травму», продолжает работу и ныне.

Море постоянно мониторят. Сотрудники Морского гидрофизического института (Севастополь) периодически проводят здесь эксперименты, а на основе полученных данных пишут научные работы. Показатели, фиксирующиеся аппаратурой платформы, поступают и на метеостанцию. Кроме того, берутся пробы воды для последующего анализа. По информации руководства учреждения, в Кацивели приезжают научные делегации из России, США, Голландии, Франции. А с 2002 г. станция измерения уровня Чёрного моря ЭО МГИ включена в единую европейскую систему наблюдений European Sea Level Service (ESEAS).

Океанографическая платформа – единственный действующий объект морского полигона. Ее предшественница – приборная скала – никуда не делась, но в исследовательских целях давно не используется. Мост, когда-то соединявший ее с берегом, отсутствует. По остаткам металлических конструкций можно попробовать добраться разве что до подводных камней.

Лучше сохранилась узкая лестница, ведущая вверх от моря.

Дальше по пути встречаются двухэтажные железные и деревянные домики, но какие-то не очень гостеприимные. Говорят, когда-то в них жили водолазы. А сейчас это покореженные ржавые коробки.

По уровню обветшалости им не уступает лабораторное здание над приборной скалой. Его принадлежность указывает табличка «Морской экспериментальный полигон».

А как же знаменитый штормовой бассейн? К нему ведет некогда красивая лестница, окаймленная каменными вазонами. В них даже растет что-то похожее на петуньи.

Вот и он – кольцеобразный мемориал науки времен СССР. Разрушающийся, но все еще способный произвести впечатление.

Невольный памятник продукции советского автопрома – детище Московского завода им. Лихачева (похоже, 131-й модификации). Это не роскошь и даже не средство передвижения. Так что прогулку по полигону придется продолжить пешком.

Здесь много зелени. То, что когда-то было парком, постепенно превращается в дикие заросли. Грустно и необитаемо.

Хотя, нет, наличие кондиционера на одном из окон административного здания свидетельствует о присутствии людей. Сравнительно ухоженное неоклассическое сооружение вполне еще можно как-нибудь задействовать.

Существуют планы, есть и возможности для их реализации, — считают в Морском гидрофизическом институте. Вот только условия для полноценной и максимально эффективной работы важного отделения МГИ нужно улучшить. На территории полигона явно пора навести порядок, и привести в соответствие с ее исключительным предназначением. Ведь еще Боб Марли пел, что «вещи, от которых люди отказываются, являются вещами, которые они должны использовать».

(c) Гвилава Лидия