Цитадель Мангуп-Кале

Укрепления Мангупа.

Дорос

Обычно история мысовой крепости начинается с маленького укромного уголка, защита которого не требует больших усилий. В дальнейшем она обрастает посадами и обзаводиться новыми, более протяженными стенами. Земли требуется все больше и больше, процесс повторяется снова и снова… Крымские плато с труднодоступными обрывистыми краями и ограниченным числом проходов предоставили возможность избежать этого бега наперегонки. И довольно скромными средствами прикрыть обширную территорию.

Гору Баба-Даг в качестве укрытия люди облюбовали еще в эпоху энеолита. Безопасное место для своих поселений находили здесь тавры и скифы, но каких-то мер по усилению естественных позиций они не предпринимали.

Самая ранняя линия укреплений — крепость Дорос. Возведенаготами в V-VI вв. если не при непосредственном участии Византии, то при несомненном влиянии ее богатого фортификационного опыта, пришедшегося весьма кстати – создание непроницаемого периметра обороны на сильнопересеченной местности оказалось задачей нетривиальной.

Здешнее плато возвышается над окрестными долинами на 250-300 м (при максимальной высоте 584,5 м). Южная кромка, обращенная к долине Ай-Тодор, хоть и имеет несколько возможных для подъема участков, в целом надежно защищена крутизной подступов. Тоже самое верно и в отношении восточного направления— расположенный здесь мыс Тешкли-бурун (Дырявый) окаймлен обрывами высотой до 40 м и доступен только со стороны плато. К северо-западу уровень поверхности понижается. Плато прорезают три широкие и глубокие балки: Табана-дере (Кожевенная), Гамам-дере (Банная), Капу-дере (Входная, воротная). А образованные ими мысы имеют расселины, по которым возможен подъем на поверхность. В связи с этим большинство искусственных оборонительных сооружений сосредоточено на северном фронте крепости.

Наиболее сложной проблемой было перекрытие балок, где приходилось противостоять не только ударам штурмующих, но и потокам воды и грязи, стекающим с вершин оврагов. Не удивительно, что за время существования крепости сооружения неоднократно модернизировались и перестраивались.

Дорос
Схема оборонительных сооружений V-VI в.в.

Литерой "А" и римскими цифрами показаны условные номера укреплений
Арабскими цифрами и литерой "А" обозначены условные номера башен, литерой "K" - боевых казематов

Линии обороны не просто пересекали низменности по кратчайшему пути, а имели излом вовнутрь, образующий тупой входящий угол. Делалось это для обеспечения перекрестного обстрела пространства перед стенами, имеющими у основания "мертвую" непростреливаемую зону. В идеале угол должен стремиться к прямому, но это заметно увеличивает протяженность куртин и затраты на строительство. Однако в условиях, когда маневр противника ограничен шириной балки, а скорость продвижения снижена уклоном, строители сочли вполне достаточными углы растворения стен в 136 (A.XVI), 150 (A.XV) и даже в 168 градусов (А.XIV).

Стены ряда коротких позиций вообще выполнены прямолинейными. А фланговый обстрел предполья обеспечен вырубкой в прилегающих скалах горизонтальных уступов, с которых можно было сбрасывать камни на головы наступающим. Внешние фланги куртин от обстрела надежно защищали примыкающие скалы.

Тенальное начертание (излом) оборонительной линии позволило обойтись без возведения сложных и дорогих башен. Таковая известна только одна — А.6 в углу укрепления A.XV, перекрывающего балку Гамам-дере. Прямоугольное в плане сооружение примыкало к куртине, а не было построено вперевязь с ней, что, возможно, говорит о позднейшем строительстве башни. Однако кладка сходна с той, что наблюдается в постройках византийского периода.

На ответственных направлениях стены строились трехслойными двухлицевыми. В скальном основании вырубалось ровное основание, на котором возводились две стены-панциря из отесанных блоков мшанкового известняка отличного для разных сооружений размера. При этом на лицевой панцирь шел крупный, тщательно обработанный со всех сторон камень, тыльному же доставался материал похуже. Пространство между ними забутовывалось грубо обитым камнем на известковом растворе с цемянкой. Кладка выполнялась тычками (поперек линии стены), местами чередующимися с логом. Высота от основания до боевой площадки превышала 5 метров. Бруствер складывался из двух рядов блоков 0,35 х 0,65 х 1,0 м поставленных на длинные узкие грани (ложки) и соединенных деревянными скрепами.

Для узлов обороны в узких расселинах с крутыми склонами применялся иной тип кладки. Здесь возводился только один панцирь из качественных квадров, скрепленных друг с другом пиронами, без применения известкового раствора. А бутовым камнем и щебнем заполнялось до уровня боевой площадки пространство между тыльной стороной стены и скалой. Высота стены варьировалась в зависимости от условий местности. Для укрепления A.I она составляла 3,9 м.

Поскольку позиции строились на крутых склонах внутри расселин, приходилось предпринимать меры по их защите от срыва и падения камней сверху. Для этой цели за боевой площадкой возводилась терраса из крупных глыб известняка, служившая улавливателем катящихся сверху предметов.

Подобная схема применялась для защиты узких расселин как на мысах Чамны-бурун (Сосновый) (узлы обороны A.I, A.II, A.III, A.IV, A.V, A.VI, A.VII, A.IX), и Чуфут-Чеарган-бурун (мыс призыва иудеев) (A.XII, A.XIII), так и на южных склонах (A.VIII, A.IX, A.XX).

Третий тип кладки встречается в раннесредневековых постройках Дороса только один раз — восточная куртина укрепления A.XIV выполнена двухслойной двухлицевой, то есть имеет два панциря, соединенных между собой без бутового промежутка.

Возведением стен дело не ограничивалось. Для предупреждения гарнизона на отдельно стоящих глыбах в устьях расселин устраивались наблюдательные посты. На склонах ниже укреплений сбивались неровности, которые смогли бы послужить ступенями при подъеме.

В скалах вырубались укрытия для гарнизона и боевые казематы. Последние сконцентрированы исключительно на восточном мысе. Не случайно он называется Тешкли-Бурун (Дырявый). Амбразуры, приспособленные для ведения огня из лука и метения камней, выходят в обрывистые склоны по обе стороны мыса и с высоты 20-30 м держат под прицелом единственную проезжую дорогу.

Она проходит по верховьям балки Алмалык-дере, огибает оконечность Тешкли-Буруна и упирается в городские ворота. В случае штурма наступающие вынуждены были действовать на узкой полосе земли между обрывом и склоном. Теоретически, прямой участок позволял применять таран, но доставка его превратилась бы в весьма рискованное предприятие. Мыс играл роль своеобразного эпикампия (выступа части оборонительной стены, примыкающей к воротам) фланкирующего предполье ворот на протяжении 700 м.

Перекрытие ворот одним краем опиралось на уступы, вырубленные в Тешкли-Буруне, другим — на пилон, которым завершался правый фланг укрепления А.XVI. Ворота сужали проезд до 2,6 м. В случае опасности ширина прохода сокращалась возведением временной стены.

В VII в. Дорос подчиняет хазарский каганат, а в следующем VIII-ом его поражает сильнейший пожар. Вероятно, это стало следствием подавления восстания 787 г. поднятого епископом Иоанном Готским. Войны и землетрясения привели к тому, что еще недавно процветавшее поселение обезлюдело. Укрепления же поддерживались в боеспособном состоянии, как убежище на случай военной опасности.

Последовавшее позднее активное фортификационное строительство не отрицало, а лишь дополняло идеи, заложенные доросцами. Позиции, избранные ими, оставались главным рубежом обороны плато вплоть до XVI в. Многие сооружения дошли до нашего времени в разрушенном или перестроенном виде. Исключение составляют посты в расселинах, не потребовавшие модернизации за все время эксплуатации крепости.

Укрепления Мангупа. Мангуп-Кале.

Разгром 1475 г. не поставил точку в истории города. Новые турецкие хозяева сохранили за ним роль административного центра, поставив во главе кадылыка, объединяющего большую часть земель захваченного княжества. Вот только имя сменили. Отныне он называться "Мангуп-Кале", то есть "Поверженная крепость".

Впрочем, наименование "Мангуп-Феодоро" встречается в генуэзских документах гораздо раньше — уже в 1374 г. Возможно, появление топонима связано с состоянием укреплений, ремонт которых феодориты только намечали.

Теперь же с необходимостью восстановления боеспособности крепости столкнулись турки. Они не ограничивались реставрацией старых построек, но активно модернизировали их.

Мангуп-Кале
Схема оборонительных сооружений XV-XVI в.в.

Литерой "А" и римскими цифрами показаны условные номера укреплений внешней линии обороны. Литерой "В" обозначена внутренняя линия обороны, С – цитадель, K – боевые казематы.
Арабскими цифрами и литерами "А"и "В" обозначены условные номера башен, литерой "K" – боевых казематов

Так вместо сильно поврежденных сооружений укрепления A.XV на старых фундаментах возвели новые. Но если башни A.5 и A.7 остались прямоугольными в плане, то прикрывающая угол А.6, перестроена полукруглой. Новая башня стала едва ли не самым мощным объектом оборонительной системы Мангупа. Высота ее достигает 13 м, ширина горжи -- 4,7 м. Турецкая кладка выполнена из обработанных блоков различного размера и бутового камня.

Встречаются в ней фрагменты и даже целые гранитные ядра, обильно разбросанные на плато после обстрелов 1475 г. Левый елли-бурунский фланг укрепления, ранее повторявший конфигурацию краю обрыва, отнесли на десять метров назад и спрямили. При этом за пределами линии обороны оказалось караульное помещение, вырубленное в скале. Зато позиция приобрела еще одну прямоугольную в плане башню А.8. Все сооружения этого типа, как и во времена Феодоро, имели открытую горжу. Особенностью же стало появление на постройках турецкого периода массивных мерлонов — высоких фрагментов бруствера между бойницами.

Весьма своеобразно выполнена реконструкция башни B.4 в верховьях балки Табана-дере. Восточная ее половина осталась нетронутой и сохранила прямой угол. А западную закруглили. Причем радиус кривизны этого фрагмента совпадает с кривизной апсиды большой базилики VI в., откуда и взят тесаный камень. В основании кладки использованы также орнаментальные наличники и христианские надгробия.

Разборка одних сооружений для строительства других приобрела еще больший размах. Следы выборки камня лицевого панциря имеются даже на стенах цитадели. Вероятнее всего, первоначально ее не предполагалось восстанавливать, но в дальнейшем изменили решение. При последующем ремонте повреждения заделаны бутовой кладкой. Одновременно сооружен новый бруствер на куртинах.

Фрагменты церковного здания, ранее стоявшего неподалеку от укрепления А.XVII на юго-восточной стороне плато, широко использовались при перестройке последнего. За пределами позиции находятся две искусственных пещеры, служившие караульными помещениями. Следовательно, линия обороны ранее проходила ниже. Изменение конфигурации потребовалось для прикрытия калитки и пешеходной тропы, выходящей на проезжую дорогу в Алмалык-дере.

Укрепили и главный въезд крепости. В частности, значительно прибавил в обхвате пилон, на который одной стороной опиралось перекрытие ворот.

Крепость на Мангупском плато уникальна тем, что ее площадь не только не увеличилась со временем, но даже немного сократилась за счет переноса отдельных участков линии обороны назад. Наиболее заметное "отступление" произошло в балке Табана-дере. Турки разобрали существовавшее там ранее укрепление A.X и построили новое A.XI, на 100-130 м. выше по склону.

Конфигурация особого изменения не претерпела – те же две куртины, расходящиеся под углом 146 градусов. Но теперь позиция усиливалась тремя башнями: полукруглой A.2 в месте излома стены и прямоугольными в плане A.1, A.3 по обе стороны от нее – аналогично укреплению A.XV в балке Гамам-дере. Высота куртин достигала 7 м, толщина — менее метра. Меньшая крутизна склонов Табана-дере позволила возвести впереди основной позиции дополнительную защитную стену — протейхизму. Благодаря сохранившейся надписи о постройке укрепления наместником Цулой точно известна дата окончания работ – 1503 г. То есть турецкая перестройка Мангуп-Кале совпала по времени с возведением Московского кремля.

Примечательно, что ни сооружения в расселинах мыса Чамны-бурун, ни укрепление A.XIV модернизации не подвергались. И если в отношении первых можно согласиться с тем, что они продолжали оставаться надежной преградой на пути штурмующих, то про латаные феодоритами куртины в Гамам-дере этого сказать нельзя. В чем же причина пренебрежения к пункту, который сами же турки сочли наиболее уязвимым? Вероятно, они рассчитывали на то, что наличие у гарнизона собственных пушек сделает невозможным использование осаждающими артиллерийских позиции 1475 г. С другой стороны, наблюдается постепенное изменение приоритетов — главной линией обороны становиться внутренняя. Позициям же в Табана-дере отводиться роль передового укрепления.

Возможно, сказалась избыточность территории крепости, не находящей полезного применения, но требующей значительных сил для контроля периметра. После резни, увенчавшей взятие города, он уже никогда не смог оправиться и достичь прежних размеров. Наоборот, жизнь постепенно покидала его. В 1640 г. французский инженер и картограф Гийом Ле Вассер де Боплан застал на Мангупе всего лишь 60 жилых домов, состояние же укреплений оценил, как «плохое». А его авторитет фортификатора трудно оспорить. Турецкий путешественник дипломат Элвия Челеби в своей «Книге путешествия» (1666-1667 гг.), описывая укрепления крепости, упоминает только цитадель, окруженную лишь одним рядом толстых стен, называя ее боеспособной, но пустой и запертой на ключ. Жилых зданий на плато (то есть, по его мнению, вне крепости) он насчитал более тысячи. И упомянул, что все они принадлежат караимам.

Караимы оставались последними обитателями Мангуп-Кале и покинули его в 1790 г. Военное же значение укрепления окончательно потеряли в 1774-м, когда Турция вывела свои гарнизоны из Крыма.

Если ранее гражданские постройки и старые укрепления разбирались ради сооружения новых, то с этого момента любая постройка могла превратиться в каменоломню. Хищническая выработка стройматериалов, в первую очередь обработанных квадров, нанесла больше урона, чем прошедшие века и турецкая артиллерия. Но крепость пережила и эту напасть. Мангуп-Кале остается прекрасным образцом искусства ранне-средневековых фортификаторов и наглядным примером того, как с течением времени изменялась инженерная мысль.

Укрепления Мангупа. Феодоро

Падение Константинополя под ударами крестоносцев, как ни странно, стало началом возрождения крепости на Баба-Даге. Потеря централизованного управления провинциями империи привела к появлению ряда новых государств. Возникло такое и в Таврике. Новоиспеченная династия Гаврасов нуждалась в защищенной резиденции, и укрепленное плато оказалось как нельзя кстати. Его заново окрестили в честь покровителя княжеского рода — Святого Феодора.

Однако старые стены местами обветшали, требовали ремонта и усиления. Последнее обеспечивалось устройством с тыльной стороны каменной подсыпки. Это сделало куртины более устойчивыми к ударам и облегчило гарнизону подъем к боевым площадкам. Высоту стен местами увеличили надстройкой из бутовой кладки.

Указанные доработки не затрагивали базовых идей организации обороны контуров плато, заложенных первоначальными строителями крепости. Но инженерная наука не стояла на месте. В XIV в. организация флангового обстрела возлагалась уже не на излом стен, а на выдвинутые вперед башни. За счет такого сооружения попытались усилить укрепление A.XIV прикрывавшей устье балки Гамам-дере.

Переделка потребовалась в связи с устройством здесь вылазной калитки. Впрочем, "калитки", как таковой, не было. Восточную куртину позиции разобрали и отстроили заново на несколько метров ниже и под большим углом по отношению к центральной. При этом старая стена не смыкалась с новой, а заходила ей в тыл. В проеме между куртинами получался воротный проезд, в фортификационной терминологии именуемый клавикуллой. Оборона подобных сооружений требует эффективного флангового огня. Чтобы повысить его интенсивность к восточной куртине пристроили прямоугольную в плане (3,35 х 3,35 м) башню A.4.

Разительно отличие перестроенной стены от раннесредневековой части позиции. Основанием для нее служит не вырубленная в скале "постель", а неглубокая траншея, засыпанная булыжником без вяжущего раствора. Кладка трехслойная двухлицевая осуществлялась частично из вторично использованных старых квадров, частично из грубо обработанного камня. Толщина достигала 3,5 м — самое большое значение в крепости. Башня выглядела гораздо скромнее — стены в 0,6 м целиком сооружались из колотого камня и только углы выкладывались тесаными штучными блоками.

Соседняя позиция A.XV получила сразу две дополнительных башни (A.5, A.7), размещенных по бокам от уже существующей А.6.

А вот самая протяженная позиция A.X, перекрывающая балку Табана-дере, башнями не обзавелась. Усиление обороны на этом направлении осуществлялось не путем модернизации старых укреплений, а за счет возведения ретраншемента — оборонительной ограды призванной затруднить прорвавшемуся противнику наступление внутрь крепости

Феодоро
Схема оборонительных сооружений XIV-XV в.в.

Литерой "А" и римскими цифрами показаны условные номера укреплений внешней линии обороны. Литерой "В" обозначена внутренняя линия обороны, С – цитадель, D – дворец князя Алексея, K – боевые казематы.
Арабскими цифрами и литерами "А"и "В" обозначены условные номера башен, литерой "K" – боевых казематов

Вторая линия обороны примыкала к правому флангу укрепления A.XV и пересекала плато в направлении на юго-запад до обрыва. Ни о каком тенальном начертании и речи не шло – 620 м практически прямой стены (за исключением места пересечения истока балки Табана-дере). Зато целых девять башен, 2/3 из которых сконцентрированы на северо-восточном фланге, где угроза прорыва имелась как со стороны балки Табана-дере (через укрепление A.X), так и из Гамам-дере (через A.XIV).

Куртины здесь имели внушительную высоту 8 м, но толщина их не достигает метра. Они не прикрыты ни рвом, ни передовой стеной — протейхизмой, то есть уязвимы к действию таранов и осадных орудий. Не способствовала устойчивости и иррегулярная бутовая кладка из ломаного известняка. К тому же потребовалось введение в конструкцию жестких поясов из продольных и поперечных деревянных балок, разделивших кладку наярусы. На выступающие балки верхнего пояса опирался деревянный помост для гарнизона. Стрельба велась поверх бруствера, не имевшего зубчатого венчания.

Построены стены на фундаменте глубиной 1 м и шириной 1,5 м. Но в мягкой почве этогооказалось недостаточно и сейчас сооружения имеют заметный уклон в сторону балки.

Башни, ненамного превышали по высоте прилегающие куртины, но сооружались с большей тщательностью. Все они имели прямоугольную в плане форму, всего один ярус и открытую горжу (то есть были трехстенными). Скорее всего, подобную конструкцию строители Феодоро позаимствовали у основных противников — генуэзцев. Помимо дешевизны она обладала еще рядом достоинств — не давала противнику использовать захваченную башню в качестве опорного пункта, зато позволяла зрительно контролировать ситуацию в башнях из командного пункта в тылу.

В этом качестве выступал дворец князя Алексея I (1402 – 1434 гг.). С верхней открытой площадки его донжона просматривались все башни внутренней линии обороны (за исключением B.6, загороженной зданием базилики) и три башни укрепления A.XV. В отличие от них, донжон имел целых три яруса и четыре полноценных стены. Проникнуть внутрь можно было лишь с открытой галереи соединявшей основное здание дворца со вторым ярусом башни. Также комплекс включал ряд вспомогательных одноэтажных строений. Кроме оборонительных и наблюдательных функций он играл роль резиденции и склада продовольствия. Возведено сооружение в 1425 г., завершив, вероятно, строительство внутренней линии обороны.

Принцип эшелонирования обороны средневековых крепостей предполагал последовательную защиту внешних стен, ретраншемента, цитадели. Последним рубежом должен был быть донжон замка. Однако при строительстве дворца князя Алексея интересы самозащиты принесли в жертву соображениям удобства управления. Дворец возводился как командный пункт, и на роль последнего оплота не годился.

Северо-восточный мыс Тешкли-бурун предоставлял гораздо более выгодную позицию. Закрытием узкого (102 м) перешейка прикрывалось боле гектара территории. Фактически это то самое минимальное укрепление, с которого обычно начинается мысовая крепость. Только на Баба-Даге процесс шел в обратном направлении, и цитадель здесь возникла гораздо позже внешних городских стен.

Укрепления цитадели включали две куртины (длиной 53 и 30 м) и трехъярусную башню, способную на равных поспорить с донжоном дворца. Возможно, она также использовалась, как княжеская резиденция, в пользу чего говорит богатая декоративная отделка внутреннего фасада. В толще стен выполнялись арочные ниши, перекрытые кладкой, в которой проделывались бойницы. В юго-восточной стене на втором ярусе проделан проем для выхода на боевую площадку левофланговой куртины. На правую куртину подъем осуществлялся по лестнице, расположенной у заднего фасада башни, через площадку над воротами.

Толщина напольных стен достигала 2,8 м. Кладка трехслойная, лицевой панцирь выкладывался из известняковых блоков, установленных на узкую длинную грань. Скорее всего, материал добывался разборкой более ранних сооружений, как оборонительных, так и жилых и культовых. Эта практика имела место при строительстве объектов крепости на всех этапах ее существования. Помимо разборки на стройматериалы разрушались старые сооружения и с целью расчистки предполья.

Важным достоинством цитадели являлось то, что ее защита не превращалась в бесцельное сидение в осаде — гарнизон продолжал контролировать единственную проезжую дорогу в крепость, огибающую мыс, и городские ворота. К последним пристроили предвратное укрепление — барбакан, оставлявший для проезда лишь узкий коридор.

Вероятно в это же время укрепление A.XVII южного фронта оборудовали вылазной калиткой. Другая появилась восточнее башни A.7 позиции A.XV. А вот клавикуллу в соседней A.XVI заложили камнем.

В 1475 г. система укреплений Феодоро подверглась экзамену на прочность. В июле под стены крепости пришла сорокатысячная армия под командованием Кедук-Ахмет-паши. Турки привезли с собой невиданное доселе в Крыму оружие — артиллерию. Парк орудий включал пушки калибром 8, 9, 11, 14, 15, 26, 35 и даже 40 см. Гранитные 40-см. ядра весили ни много, ни мало — 86 кг.

С позиции в ущелье Гамам-Дере на западном склоне Елли-Бурун турецкие канониры повели обстрел укреплений A.XIV и A.XV на пределе эффективной дальности стрельбы (180 м). Темп стрельбы не превышал десяти выстрелов на орудие в сутки, а численность ограничивалась единицами, но длительность осады (а она продолжалась до декабря 1475 г.) позволила полностью разрушить башню А.4 и большую часть восточной куртины. Но этого оказалось недостаточно для взятия крепости. Гарнизон даже успел построить невысокую стену на месте разрушенной. Предприняв пять неудачных штурмов Кедук-Ахмет-паша пошел на хитрость. Предприняв ложное отступление, он атаковал из засады вышедших из крепости феодоритов, опрокинул их и на плечах отступающих ворвался в город.

Усилия, потраченные на возведение внутренней линии обороны, пропали втуне — никаких следов боевых действий, предпринятых против нее, не обнаружено. Атакующие взяли рубеж сходу. А вот дворец князя Алексея сражался и погиб в огне. Билась до конца и цитадель. Туркам даже пришлось подтянуть сюда 26-см пушку, ранее использовавшуюся в Гамам-Дере.

Практически все население поверженного города вырезали. Гробницы буквально завалили телами. В качестве могил использовались даже винодавильни. Княжескую семью вывезли в Стамбул, где мужчин (кроме самого младшего) умертвили, а женщин отдали в гарем.

Крепостные стены и мужество гарнизона отсрочили эти события на полгода. Идеи и сооружения заложенные в V веке оказались эффективны против наиболее боеспособной армии века XV, превратив осаду Феодоро в труднейшее предприятие турецкой армии в Юго-Восточной Европе.

(c) Бахто Максим