Усадьба Васильевское

В конце ХVIII в. император Павел I пожаловал подполковника Казачьего полка (входил в императорский конвой) графа Василия Орлова-Денисова имением в Гжатском уезде, где и была тогда же основана усадьба: построены деревянные усадебный дом и хозяйственные строения, разбит парк с прудами. Усадьба стала именоваться по имени ее владельца Васильевское. Граф Василий Васильевич Орлов-Денисов (1775-1843) к началу 1812 г. в звании генерал-майора командовал лейб-гвардии Казачьим полком, во время Отечественной войны был командиром партизанских казачьих отрядов, особенно отличившихся в боевых действиях на территории Смоленской губ. (разгром и пленение бригады генерала Ожеро под селом Ляхово и др.). В 1826 г. в вместо сгоревшего в 1812 г. деревянного дома Орлов-Денисов построил новое дворцового типа каменное двухэтажное (3-й этаж надстроен позднее) здание с двумя отдельно стоящими двухэтажными каменными флигелями, круглое с восемью полуколоннами сооружение для артезианского колодца, расширил регулярный и пейзажный парки со сложной системой прудов и каналов, канал окружал и усадебный дом, перед которым было сооружено озеро с очертаниями двуглавого орла. В 1834 г. граф построил каменную церковь во имя Николая Чудотворца.

Усадьба по наследству перешла к старшему сыну – графу Федору Васильевичу Орлову-Денисову (1806- 1865), генерал-адъютанту и генерал-лейтенанту (женат был на Елизавете Алексеевне, урожденной Никитиной), а от него к сыну генералу Николаю Федоровичу Орлову-Денисову, который не имел прямых наследников, передал имение своему племяннику, сыну сестры графини Александры Федоровны, в замужестве графини Граббе.

Новый владелец имения (с конца ХIХ в.) граф Александр Николаевич Граббе (1864-1947) В воспоминаниях современника

Протопресвитера Георгия Шавельского:

"Командир Конвоя, гр. А. Н. Граббе, одним своим видом выдавал себя. Заплывшее жиром лицо, маленькие, хитрые и сладострастные глаза; почти никогда не сходившая с лица улыбка; особая манера говорить — как будто шепотом. Все знали, что Граббе любит поесть и выпить, не меньше — поухаживать, и совсем не платонически. Слыхал я, что любимым его чтением были скабрезные романы, и лично наблюдал, как он, при всяком удобном и неудобном случае, переводил речь на пикантные разговоры. У Государя, как я заметил, он был любимым партнером в игре в кости. Развлечь Государя он, конечно, мог. Но едва ли он мог оказаться добрым советником в серьёзных делах, ибо для этого у него не было ни нужного ума, ни опыта, ни интереса к государственным делам. Кроме узкой личной жизни и удовлетворения запросов «плоти», его внимание еще приковано было к его смоленским имениям, управлению которыми он отдавал много забот."

В 1914 г. в журнале “Столица и Усадьба” (№ 9) дана краткая справка об усадьбе В., в которой, в частности, записано: “Художественный интерес дома этой усадьбы сосредоточен на внутреннем убранстве и особенно в росписях потолков. Плафоны эпохи расцвета ампира выполнены, главным образом, орнаментальными сюжетами, но иногда встречаются и изображения фигур”. В домах была великолепная стильная мебель и большое количество произведений искусства.

В 1918 г. имение было национализировано, на его базе создали совхоз. Часть художественных ценностей (картин, скульптур и мебели) была вывезена в музеи, судьба остальных, а также семейного архива и большой библиотеки, неизвестна. В настоящее время от усадебного комплекса сохранились трехэтажный усадебный дом, два двухэтажных флигеля не сохранилось; сооружение артезианского колодца не используется; церковь разрушена. Как многие другие объекты, заброшено в начале 90х. Сохранились (к востоку от дома) немногие остатки регулярного липового парка, пруды пересохли, а окаймлявшие их серебристые тополя почти все выпилены. Лучше сохранился пейзажный парк (к югу, северу и западу от дома), он сильно зарос подлесьем, и парковые дорожки прослеживаются только по кустам сирени, посаженной когда-то вдоль дорожек и некоторых аллей. Сохранилась большая липовая аллея, ведущая от дома на север к речке Полоть, за которой тоже была часть парка (сохранились в его зарослях окаймленные сиренью площадки).